По главной улице с оркестром… Когда-то так провожали в последний путь умерших. Длинные колонны родственников, коллег, знакомых, соседей. Все несут венки. Руки перевязаны платками. Духовой оркестр громко играет марш Шопена. А люди, следующие за процессией, обрывают бутоны живых цветов и бросают на дорогу.
Но это финал церемонии. 30 лет назад, чтобы организовать всё это, приходилось тратить кучу денег, нервов и времени, подключая к процессу подготовки несколько человек.
Пойти на завод договориться о железном памятнике, найти копачей на кладбище. Кто-то должен нести гроб. Нужно заказать автобусы для многочисленных гостей и катафалк – для гроба. Гроб купить, заказать обивку, купить ткань, которой будут накрыть тело умершего. Платки, венки – все это тоже надо бежать на рынок и покупать. Найти недорогую столовую для поминального обеда. А поскольку денег немного, то чаще просто позвать соседок или родственниц и попросить их приготовить обед своими силами. При этом надо умудриться в условиях вечного дефицита закупить продукты в достаточном количестве и алкоголь. И это не говоря уже о получении свидетельства о смерти, и других справках, без которых покойника не похоронят.
Страшно подумать, сколько сил уходило на организацию похорон в СССР, и ведь при этом люди убиты горем, они страдают, а думать должны о носовых платках.
Ирина Николаевна Сапарова много лет назад прошла весь этот путь, организовывая похороны для своего родственника. После чего предложила своим сыновьям: а давайте попробуем создать компанию, которая бы сложный путь организации похорон проходила вместо родственников. Обращается человек, у которого кто-то умер из близких, и в одном месте заказывает всё, что нужно. А потом приходит к месту прощания, и ничто не мешает ему отдаться своему горю.
Так в Мариуполе родилась «Скорбота» - первая частная компания по оказанию ритуальных услуг. В следующем году «Скорботе» исполнится 25 лет. Она стала первой не только в Мариуполе, но и во всей Украине.
«Мы занимались до этого оптовой торговлей. Но поддержали идею мамы. Честно говоря, тогда даже не предполагали, что это станет главным призванием нашей семьи», - говорит Николай Сапаров.
Первоначально офис «Скорботы» располагался в гостинице «Морской». Денег на открытие собственного предприятия не было. Но услуга стала пользоваться спросом. Все больше людей обращалось в компанию. Это было удобно, стоили услуги «Скорботы» не дороже, чем если вы сами обо всем договариваетесь. Экономились и усилия, и время. Бизнес развивался.
“Тогда, в конце 90-х, в ритуальном сервисе работали только коммунальные предприятия. И нам вначале было очень сложно с ними сотрудничать, договариваться, искать поставщиков. Еще сложнее было найти сотрудников в компанию. Не каждый готов был работать, ежедневно сталкиваясь с человеческим горем. Понадобилось время, прежде чем люди научились относиться к предоставлению похоронных услуг просто как к работе”, - говорит Николай Сапаров.
Вообще, многому приходилось учиться тогда. Ездили перенимать опыт в Москву (там этот вид бизнеса уже в 90-е был хорошо развит). Позже стали посещать международные выставки в Европе. Практически каждый год представители “Скорботы” участвуют в бизнес-форумах. В этом году, например, запланирована поездка на выставку в Париж.
“А я хорошо помню нашу собственную выставку ритуальных товаров, которую мы впервые организовали в Мариуполе, - рассказывает Николай Сапаров. - Мы тогда попали под удар журналистов. Провели выставку гробов в профилактории с названием “Здоровье”. Смешно получилось. Но дело в том, что в то время в Мариуполе просто больше не было других таких больших помещений, где можно было бы провести подобную выставку”.
Сейчас многое изменилось. Причем не только качество ритуальных услуг, но и сам обряд.
Когда-то ни одни похороны в Мариуполе не проходили без участия духового оркестра. Траурный марш Шопена возвещал о том, что где-то рядом у кого-то горе.
Музыкант Александр Семенченко 54 года играет на тромбоне. Много лет он преподавал музыку в Мариупольском музыкальном училище, сейчас играет в филармонии. Его профессия - вымирающая. “Тромбонистов уже почти не осталось, некому преподавать”, - говорит он.
В сфере культуры и в советские времена, и сейчас всегда были маленькие зарплаты. Поэтому все, у кого была такая возможность, - подрабатывали.
Александр Семенченко подрабатывал тем, что играл на похоронах. Музыканты получали не много - 5-7 советских рублей за одну церемонию. Но в месяц похорон было несколько, поэтому к зарплате в 100 рублей получалась неплохая прибавка.
После распада Советского Союза спрос на духовой оркестр в ритуальной сфере стал падать, пока не исчез совсем.
Александр Семенченко объясняет это просто.
“В Советском Союзе церковь была под запретом. И государству нужно было предложить людям какой-то светский ритуал. Духовой оркестр как раз и стал частью такого ритуала. Музыкальное сопровождение особенно часто заказывали в селах. Машин тогда у людей не было, и до кладбища приходилось идти пешком несколько километров. А знаете, как это бывает, слово за слово, можно разговориться и забыть, зачем, собственно собрались. Трагическая музыка создавала нужное настроение во время долгих траурных шествий”, - поясняет музыкант.
А потом, когда церковь легализовалась, на похороны стали звать уже не музыкантов, а священника. Он отпевает покойника, и оркестр стал больше не нужен.
Но отсутствие музыки - не единственное изменение, которое переживает сейчас траурный ритуал. Есть и другие перемены.
Как говорит Николай Сапаров, все реже мариупольцы заказывают большие поминальные обеды. Родственники чаще собираются узким кругом, поминают сами.
Транспортные услуги тоже стали менее востребованными. Теперь многие имеют личные машины и предпочитают ездить на них, а не общим автобусом, как было раньше.
Стали практиковаться семейные захоронения, чего раньше не делали в Мариуполе.
Все больше людей готовы платить за уход за могилами.
“Люди живут в Европе, в Канаде, но хотят, чтобы могилы их родственников были ухожены, не зарастали бурьяном. И они готовы платить за это. Заказывают такую услугу, мы выполняем работу и отправляем фотоотчет. Иногда даже запрашивают GPS могилы и смотрят сами, как выполняются работы”, - рассказывает Николай Сапаров
А еще он говорит, что в Мариуполе возрос спрос на зал прощаний. В прошлое ушли времена, когда для прощания с покойным отдавали фойе дворцов культуры. Сейчас для этого есть более цивилизованное предложение. В “Скорботе” три ритуальных зала - один большой и два маленьких, и они не пустуют.
Несмотря на то, что цивилизации становится все больше в траурном ритуале, отличия между тем, как это происходит в Европе, и у нас, остаются. Разница большая, и, по словам Сапарова, прежде всего, она проявляется в отношении к телу умершего.
В Европе редко хоронят покойника на следующий день. Чаще через неделю. У родственников больше времени для организации похорон.
А вот тело умершего стараются максимально быстро забрать из дома (квартиры). Считается, что трупный яд, который выделяется после смерти, распространяется очень быстро, им дышат не только те, кто находится в одном помещении с покойным, но и все жители дома с первого до последнего этажа. Поэтому в Европе есть процедура запечатывания тела (для того чтобы исключить выделение трупного яда).
А еще в Европе практикуют процедуру, при которой из тела покойного откачивают кровь и вместо нее сосуды заполняют специальным раствором, благодаря чему после смерти внешний вид умершего практически не меняется. В Украине пока это редкость.
То, что объединяет и Европу, и Украину, и весь цивилизованный мир, - это земля под захоронения. Чем больше лет человечеству, тем больше кладбищ становится. Мертвые вытесняют живых. И эта тенденция больше других влияет на традиции захоронений. Кремаций становится больше, а погребений - меньше. В крупных городах Европы (в том числе и в Украине) число кремаций достигает 70%. В Швеции стали внедрять новую технологию - креонику. Это способ получения праха не методом сжигания, а путем охлаждения до абсолютного нуля. Более экологичная технология, но она пока только-только берет старт.
Цена земли становится слишком высока. И в муниципалитетах вынуждены искать пути, как решать проблему.
“Например, в Париже практикуют глубинные захоронения, - рассказывает Николай Сапаров. - Это когда людей хоронят друг над другом. Причем не обязательно из одной семьи. Скажем, в одном месте десятки лет захоранивали семью француза. А потом ветвь закончилась. Тогда ритуальная служба запечатывает могилу, и после этого выставляет на продажу это место. И там уже могут захоранивать сверху совсем других людей”.
В общем, проблема с захоронениями очень острая не только в Мариуполе. Даже церковь, которая всегда выступала исключительно за традиционный обряд погребения, вынуждена менять свое отношение к кремации из-за сложившейся ситуации.
Бизнес, как вы понимаете, - это не только про развитие. Это история про правила.
“К сожалению, за 30 лет независимой Украины мы так и не добились того, чтобы в стране работали общие для всех правила, и все бы им подчинялись”, - считает Николай Сапаров.
Это в Европе за торговлю информацией о покойниках следует криминальный приговор, а реклама на кладбищах запрещена.
В Украине - дикий рынок, где выигрывает тот, кто имеет доступ к власти, ресурсам и информации.
“После 2014 года была надежда, что ситуация в стране будет меняться. Что наконец будут созданы прозрачные правила для бизнеса, что налоги станут простыми и понятными. Но этого не случилось...”
В 2014-м году, когда Мариуполь захватила банда Чечена, семья Сапаровых стала на сторону Украины.
Когда бандиты, называвшие себя представителями “Донецкой народной республики”, пришли и стали требовать от “Скорботы” денег, они в ответ получили гроб на колесах с надписью “ДНР”, который скорботовцы возили по центру города.
“Мы бы не платили им ни при каких обстоятельствах. Мы не занимаемся политикой, но понимаем, что деньги, которые от нас требовали, пошли бы на оружие. А это неприемлемо. Но они стали угрожать нашим детям, вы понимаете, это за гранью...” - вспоминает Николай Сапаров.
Он вывез детей, а сам остался дома, периодически разгоняя незваных гостей. А потом кто-то подсунул под двери офиса письмо, написанное от руки почему-то на бланке партии “Удар”.
“Ваша вчерашняя акция в отношении Донецкой Народной Республики - отвратительна, - говорилось в письме. - Вы, по-видимому, в выборах президента Украины принимали участие и являетесь патриотом Единой Украины. Но я вас разочарую. Единой Украины нет. Она умерла… А у вас агония...”
Это письмо и сейчас висит в рамочке на стене в кабинете Николая Сапарова. Как напоминание о том, что пережил город и конкретно - его семья, и чем они все рисковали тогда.
“Я ни о чем не жалею. Но мне очень хочется, чтобы наше государство поняло наконец. Если оно не сумеет создать прозрачные и равные условия для всех, если не подстегнет предпринимательскую инициативу, если не перестанет мешать бизнесу развиваться, очень может так случиться, что 40-летия у Украины уже не будет”, - сказал Николай Сапаров.
Беседовала Анна Романенко
В статье использованы фотографии с Фейсбука Николая Сапарова и фото 0629.
Материал подготовлен в рамках специального проекта 0629 "30 лет независимости. История Мариуполя в историях его людей".
Все истории нашего специального проекта ко Дню независимости Украины читайте здесь.
